Оставив свой байк на стоянке, неторопливо бреду по ночным улицам города, грея замершие руки в карманах. Город ночью более притягателен для меня, спокойнее. Нет хаотичного движения вечно спешащих куда-то людей, нет бесконечно тянущегося, как липкое варенье, стояния машин в пробках. Нет этой загазованности воздуха, душащего меня. Свежий воздух мне милее, хоть я и люблю запах бензина.
Город не спит. Яркий мерцающий свет рекламных огней гонит прочь темноту. Мягко опускается на землю снег. Белый, легкий, как перья ангела. Ловлю его губами, ощущая вкус свежести. Призрачно блестят, остекленелые, прихваченные морозцем, лужи на асфальте. Спорят о чем-то, ссорятся шумные галки. Холодный воздух забирается сквозь незастегнутую куртку. Белым инеем ложится на воротник выдыхаемый мною пар.
Идет навстречу мне стильная девчонка: стройные ноги в узких джинсах, прямые пряди черных волос рассыпались по плечам, в ушах наушники. Она вся растворена в мелодии. Глаза полуприкрыты, взгляд устремлен внутрь себя, губы шепчут слова, плавно покачивает головкой. Заметив мой взгляд, улыбнулась мне. Я жестом показал ей на плеер, желая узнать, что ее так зачаровало. Она молча снимает один наушник и протягивает мне. И мы идем долго вдвоем, растворяясь в песнях Стинга. И так же, молча, потом расстаемся. Машу ей вслед рукой.
Влюбленная пара. Устремленный друг на друга взгляд. Сцепленные руки. Не замечая ничего вокруг, летят на крыльях любви, одни на этом свете.
На площади танцуют R’n’B. Магнетизм танца стянул в круг малочисленных прохожих. С удовольствием смотрю на танцующих, на их ловкие и быстрые движения. Пытаюсь повторить. Получается неуклюже. Заметив меня, один из парней, с живым эмоциональным лицом, тут же дает урок. Под одобрительные возгласы зрителей старательно танцую вместе со всеми, заражаясь драйвом R’n’B.
Иду дальше в свете реклам, несу в душе мелодию. Не замечаю как покинул освещенные, живущие своей жизнью, центральные улицы города, выхожу на окраину.
Старый полуразрушенный дом сиротливо застыл на пустыре, обдуваемый всеми ветрами. Бросает мне под ноги ветер обрывки газет, вести из прошлой жизни. Скрипят жалобно качели, забывшие детский смех. Осыпана коричневыми кленовыми подмерзшими листьями скамейка…
Меня обнимает тишина и тайна. Люблю открывать неожиданные укромные местечки, заброшенные, таинственные островки среди шумного людского океана.
Иду, заворожённый, к старому дому, с трудом открываю перекошенную деревянную дверь. Вхожу внутрь. Скрип половиц, завывание ветра, хлопанье оторванной черепицы, тихий шорох мышиных ног – все это играет моим воображением, наполняет дом призраками давно умерших людей.
Подхожу к проему окна, сажусь на подоконник, смотрю на улицу. Чуть в стороне от пустыря добродушно светятся окна жилых домов, горит разноцветными огнями каток. Замирает сердце от щемящей красоты танца, скользящей по льду хрупкой фигурки девушки. Я не слышу музыки, слишком далеко, но я вижу музыку плавных движений гибкого тела, полет невиданной птицы, танцующий призрак. Лезвием бритвы вдруг полоснуло воспоминание. Ее полет напомнил мне другую трепетную птицу – тебя, воспоминания, которые я казалось, навсегда похоронил в недрах своего сердца. Я так долго внушал себе, что смогу забыть тебя, что мне почти удалось поверить в это.
Невыносимая боль скрутила меня. Я сжался в комок на полу, поджав ноги, обхватил голову руками. Почему, почему, ты не даешь мне покоя, не даешь забыть тебя? Ты пронеслась сквозь мою жизнь ураганом, оставив после себя груду развалин. Я сам такой же, как этот старый разрушенный дом, без жизни, без тебя.
А когда-то, свет твоей любви согревал меня. Ты была для меня трепетной и нежной бабочкой, украсившей собой мою жизнь, вечным летом. Помню солнечный день, пляж. Ты сидишь, скрестив загорелые упругие ноги, на горячем белом песке. На твоем плече, замерла бабочка-тату, на нежной золотистой коже горят, множа солнце, капли воды. Мокрые волосы цвета меда. Тополиный пух мчится по небу, белым мягким облаком окутывает тебя. Воздух дрожит от зноя, и ты как мираж, как призрак, исчезаешь в белом облаке. Мне становится страшно, я боюсь потерять тебя. Но твой звонкий смех разбивает колдовское наваждение и страх отступает.
Помню тепло твоих рук, крепко обнимающих меня, когда я мчался на байке, с ветром наперегонки. Помню запах твоих волос, вкус лета.
Куда все ушло, почему мы расстались?
Долго сидел я в оцепенении. Услышав доносившие с первого этажа голоса, очнулся. Мое убежище было уже облюбовано бомжами. Поднимаюсь, растирая онемевшие руки. Выхожу на улицу.
Мягким воском стекает с неба лунный свет, падая в выпавший снег, горит изнутри таинственным белым светом лампад. Щемит растревоженное сердце. Бреду, как неприкаянный, обратно в город.
Вот и мой железный конь. Любовно дотрагиваюсь руками до его металлического тела, ощущая под руками дрожь нетерпеливого, готового мчаться быстрее ветра верного друга. Запрыгиваю в седло и подчиняюсь его воле. Летим вдвоем, покидая душащий меня город. Ветер, свободный ветер, бежит с нами рядом, играет моими волосами, путая пряди, мешая видеть дорогу. Растаяла свечка луна, включило свет солнце. Оставляем позади себя город, летим по дороге в небо. Провожают нас деревья в сверкающих бело-розовых одеждах инея, протягивая свои ладони к ласковому солнцу.
Сижу, обхватив руками колени, закутавшись в теплый плед. Слушаю диск Земфиры. Дома холодно. В белой полосе света от ночника движутся в танце тени ветвей деревьев. За окном воет ветер, кружит снег. Ночь. Черной птицей печаль стучит клювом в мое сердце, мешает дышать. Я одна. Совсем одна. Перебираю воспоминания, тасую как колоду карт. Белый снег напомнил мне тополиный пух, лето. Мы с тобой вдвоем. Тополиный пух летит, стелется по воде, забирается в нос, глаза, щекочет меня. Я смеюсь. Мне хорошо с тобой. Ты называл меня бабочкой. Я и была такой, глупой беспечной бабочкой. Считала свое сердце свободным от любви, умеющим только брать, но не отдавать. Позволяла себя любить, но не любила сама. Эгоистка. Но и мое сердце было затронуто. Я влюбилась, по-настоящему влюбилась, до безумия, да не в тебя. И счастлива была недолго и долго потом несчастна. Страдала и страдаю до сих пор. Не могу его забыть. В душе остался холод. И все чаще вспоминаю тебя. Мы похожи с тобой: два однолюба. Я знаю, что ты никогда не полюбишь другую, и мое сердце больше никто не затронет. Мы с тобой два одиночества.
Ты доверял мне, а я ранила тебя. Как я виню себя. Почему я ушла от тебя? Зачем? Ты мне так нужен сейчас. Обожгла в огне твоя бабочка свои крылья. Ты простишь, я знаю!
Вспоминаю наши прогулки. Как ты открыл мне самое сокровенное, свое убежище, где ты прятался от людского зла – старый таинственный парк. Ты вел меня туда извилистыми улочками, двориками. Мы продирались сквозь кусты. Я устала. Падая, содрала коленку до крови, шла, проклиная тебя. Но сразу все забыла, когда из-за очередного поворота неожиданно попала в сказку. Огромные, стражи-великаны тополя, оплетенные лианами плюща и дикого винограда. Мы идем по извилистой тропке среди цветущих кустов шиповника. Тянутся ко мне колючие лапы-ветви, цепляют за одежду. Голова кружится от сладких запахов. Под ногами мягкий изумрудный мох. Выходим к пруду, уже затянутому наполовину ряской, умирающему, превращающемуся постепенно в болото. Ты любил это место. Тебе нравилось прятаться здесь от шума и сутолоки городской жизни. Ты любил здесь мечтать, размышлять в одиночестве, сидя на старом поваленном тополе, поросшем мхом и смотреть в таинственный зеленый глаз пруда. Как жаль, что я глупая бабочка, не понимала тебя. Меня манил к себе город, красивая жизнь. И хоть, в тот момент, я была благодарна тебе за подаренную сказку, я не могла быть долго вне бешеного ритма большого города. И как остро мне хочется сейчас тишины, успокоить израненное сердце, оказаться с тобою рядом в том таинственном убежище.
Беру в руки телефон, набираю твой номер и замираю. Сижу с трубкой в руках, раскачиваясь под музыку, не решаясь позвонить тебе. Боюсь причинить снова тебе боль.
Мой полет прервала мелодия звонка, заставив меня от неожиданности свернуть в кювет. Бешено колотится сердце. Почему я не убрал номер твоего телефона с мобильника, не стер мелодию, как не смог стереть память о тебе? Дрожащей рукой беру телефон, пытаюсь подчинить себе сердце, заставить биться ровно. Сделав глубокий вдох, как будто прыгнув с большой высоты, нажимаю на кнопку.
Слышу твой голос, такой родной:
– Ты мне нужен. Я люблю тебя!
Маргарита Андреева
