14 июля 1864 года в Российской Империи было принято «Положение о начальных народных училищах». Это был второй шаг в реформе образования предпринятый Его Императорским Величеством Александром II.
Согласно указанного выше Положения в России допускались к открытию следующие виды школ: государственные, церковноприходские, земские, частные и воскресные. Что, в свою очередь, повлекло за собой прекращение гегемонии церкви в сфере начального образования, вследствие чего, на местах, зачастую возникали конфликты между лицами духовного сословия и педагогическими работниками Министерства Народного Просвещения (М.Н.П.).
В церковной прессе тех лет встречаются заметки сельских клириков, которые без прикрытого лукавства писали о том, что крестьяне хотят иметь только церковноприходские школы, а никак не народные. Хотя, тут же признавали тот факт, что здания училищ М.Н.П. новые, добротные, просторнее и светлее, чем приходские, а материальная поддержка и внимание со стороны государства многим выше епархиальной.
На первых порах, текучка кадров сельских учителей сдерживалась вынужденной ротацией педагогов, после выплаты скромного ежегодного жалования, в размере 150 рублей. Вот и мыкались с места на место, пока не находили то, где приходились, как говорится, «ко двору».
Эта тема не предавалась широкой огласки и, как правило, носила сугубо конфиденциальный характер соперничества, а иногда даже противостояния между конкурентами, за право влияния на умы подрастающего поколения. Случавшиеся на этой почве конфликты рассматривались на самом высоком уровне, а материалы по этим делам, в обязательном порядке, носили гриф «Секретно». Иногда даже подобное доходило до крайностей, например дело «О предосудительном поведении учительницы Трехалёвского начального народного училища Пелагеи Зборомирской», которое хранится в Российском Государственном Историческом Архиве, Ф.733 Оп. 171 Д.1302.
20 августа 1885 г. из канцелярии V стола III отделения Обер – Прокурора Святейшего Синода К.П. Победоносцева, в адрес Министра Народного Просвещения Ивана Давыдовича Делянова было отправлено секретное отношение за № 85, следующего содержания (в оригинале текст рукописный и, на первый взгляд, сложен к пониманию, поэтому привожу его в своём редакторском изложении и стилистической обработке):
«Помощник министра внутренних дел, заведующий полицией, в апреле минувшего года, сообщил господину Обер – Прокурору Святейшего Синода, что, по полученным МВД сведениям 12 марта 1884 года учительница Трехалёвского сельского училища Невельского уезда Пелагея Зборомирская прибежала в квартиру унтер-офицера местного жандармского управления Исакова, прося защиты от напавших на её квартиру людей, которые в настоящее время бьют стёкла в училище. Тотчас выбежавший на улицу Исаков заметил бегущего к корчме человека, которым после задержания оказался мещанин Карнеев. Хулиган тут же сознался в содеянном и пояснил, что бил окна по просьбе священника Трехалёвской церкви Иллариона Никоновича и псаломщика Славина. По доставлении Карнеева в участок, он подтвердил свои показания и добавил, что Никонович учил говорить, мол, давно влюблён в Зборомирскую и нахожусь с ней в интимных отношениях.
Узнав о задержании Карнеева и его показаниях, Трехалёвский пастырь призвал к себе сельского старосту Никиту Желнерова и просил научить Карнеева говорить следователю, что разбил стёкла, потому что осерчал, когда Пелагея не пришла на свидание.
По данным МВД священник Никонович с первых дней назначения Зборомирской в Трехалёвское училище был недоволен учительницей и подговорил родителей учащихся не пускать детей на её занятия, потому что она не умеет учить. Вследствие чего, занятия прекратились. И только после увещаний волостного старшины, дети начали опять ходить в школу. Сам же священник не любим прихожанами, за свой беспокойный характер и вымогательства.
Получив подобные сведения от полиции Обер – Прокурор Святейшего Синода передал их Преосвященному Полоцкой Епархии Маркелу (Попелю), который, в свою очередь, распорядился провести своё внутреннее расследование по вышеназванным фактам. Проверка духовного ведомства показала, что псаломщик Славин спал в своей квартире, в то время, когда Карнеев бил стёкла и не мог быть с ним по этой причине. Илларион Никонович любим прихожанами Трехалёвской церкви, что подтверждается показаниями 35-и крестьян. Он никогда не испытывал недовольства относительно Пелагеи Зборомирской и не предпринимал попыток расстроить учебный процесс в народном училище. Дети, разбрелись по домам сами по себе, из-за нерадивого и неумелого преподавания учительницы. Наоборот, именно стараниями и уговорами Никоновича отпрыски крестьян продолжили ходить в школу. Священник не призывал к себе сельского старосту Н. Желнерова, чтобы тот научил преступника оправдываться, он по пути сам зашёл к пастырю, двигаясь по своим делам, и в диалоге со священником слышал, как Никонович очень сожалел и сочувствовал Пелагеи, что она выбрала себе такого мужчину как Карнеев. В то же время, четверо свидетелей показали, что ночью 25 сентября 1884 года видели в училищной квартире Зборомирской мужчину в нижнем белье, которому она, будучи то же в нижнем белье снимала сапоги. После чего они имели между собой совокупление. По выходе из квартиры Пелагеи, мужчина оказался становым приставом Гусаковским.
В силу таких обстоятельств Епархиальное Начальство находит священника Иллариона Никоновича невиновным в приписанных ему проступках и оставляет по ним дело без последствий». Подпись: Товарищ Обер – Прокурора Святейшего Синода Карл Владимирович Саблер.
Министр Народного Просвещения Иван Давыдович Делянов препроводил все эти документы на усмотрение Управляющего Виленским учебным округом, который принял одно, единственно правильное решение – перевести Пелагею Павловну Зборомирскую, воспитанницу Полоцкого училища для девиц духовного звания, в соседний Городокский уезд Витебской губернии на высвободившуюся вакансию учительницы Вышедского начального народного училища. Далее её путь не прослеживается.
Что касается священника Трехалёвской церкви Иллариона Никоновича, которому в 1884 году было чуть более 20 лет, то он дослужился до звания благочинного 2-го Невельского церковного округа, а в 1889 г. был награждён набедренником. Спустя годы его дети стали учителями сельских начальных школ. Весной 1900 года он был уволен от всех должностей (по болезни), но остался служить настоятелем в Трехалёвском храме Михаила Архангела, который 26 февраля 1908 года сгорел дотла. Порицаемый прихожанами за случившееся Илларион перенёс все свалившиеся на его голову унижения, душевные и материальные тяготы и положил своё накопленное состояние на постройку новой церкви. 10 января 1911 года за примерное служение церковно-школьному делу священник Никонович был удостоен Архипастырского благословения.