Взнорушка,

рассказала Евдокия Семёновна Телятникова

* * *

Родник везде по-разному зовут — где водяной жилкой, где криницей, где ключом или источником, а то и просто водничком. А в нашем краю своё слово есть — взнор, взнорень. А где взнор, там и Взнорушка. Интересно тебе, кто такая? А вот послушай, как у нас про неё рассказывают.

Cколько капель в дожде, посчитай-ка. И все к земле летят. Дружно, рядышком. А упадут на землю, и тут их пути расходятся. Одним судьба травы-деревья напоить. Другие собираются в ручейки да прямиком в речку бегут: нырнут и давай играть, друг за дружкой гоняться — набухает речка, ворочается, берега подмывает. Третьим хочется обратно в небо — протянут они руку Солнышку, оно их паром обратит да лёгкой дымкой к себе и подымет; толпятся в небе капельки кудрявыми облачками — нового полёта ждут не дождутся. А у четвёртых путь иной — в нутро земли они уходят: по чёрному перегною, по серому подзолу, мимо пучков травяных корешков, мимо змей древесных корней, меж песчинками да камушками — всё вниз и вниз, в самую глубь.

Темно там, внутри земли, тихо, тесно. Медленно, ощупью пробираются капли. Чудно им даже вспомнить, как шумно падали с неба, звонко шлёпались на землю, хлопали по листьям, стучали по веткам, как весело журчали-переговаривались. Тут, внутри земли, всё иное. Приглядываются капельки, а сами знай вниз пробираются, идут да идут. И чем дальше идут, тем прозрачней становятся — муть да пылинки земле оставляют, силу земли в себе растворяют.

Вот шли они, шли, да наткнулись на пласт жирной глины. Нет дальше ходу — упирается глина, не пускает вниз. Столпились капельки на глиняном упоре, много их собралось — целое озерко внутри земли. Земляные жители, известно, смотрятся в такие озерки, как в зеркало — им что, для них земля прозрачна. А для наших глаз там только и есть, что мокрый песок. И всё же люди научились в такое зеркальце глядеться — выкопают до подземного озерка колодец, песок мокрый выгребут, сруб-оправу поставят. Набежит в колодец чистая водичка — разгладится земляное зеркальце. Нагнись — и увидишь своё отражение.

Там, под землёй, озерком капли стоят да совет держат — как быть, если вниз не пробиться? Вернуться пробовали, ан нет — не уйдёшь далеко, вверх не подымешься, сила земляная вниз тянет. И решили они пойти вдоль глиняного пласта, раз нет иной дороги. По счастью пласт с уклоном оказался. Текут капельки по глиняному ложу — меж песчинками да камушками, по мелким пустоткам да узеньким трещинкам. Медленно, трудно текут — муть да пылинки земле оставляют, силу земли в себе растворяют.

Долго ли, коротко ли пробирались капельки в земляной темноте, но вот впереди посветлело. Поднатужились они, оттолкнули последние песчинки и вышли на склоне оврага маленьким ручейком — пробились сквозь земляную толщу. Радуются капли солнышку, журчат весело, прыгают по камушкам. Вдруг смотрят — сидит на одном камне девочка: сама крохотная, а глаза большие — яркие, синие. И волосы тоже синие, но посветлее. Красивые волосы — длинные и с блеском на завитках. Как маленькие волны, когда на них солнце играет. Опустила их девочка в ручеёк, глядят капли — а это не волосы вовсе, а волны и есть. И одёжка на девочке чудная — вся как будто из разных полосок собрана. И вроде что-то знакомое капелькам в них показалось. Пригляделись они — одна полоска тёмная, как перегной, другая серая, как подзол, третья камешек розовый напоминает, а больше всего жёлто-коричневых да рыжеватых, вроде тех песков, какими здешняя земля сложена. И поняли капли, что в одёжке этой весь их путь показан. Приумерил ручеёк свой бег — столпились капельки вокруг девочки, притихли.

— Кто ты? — спрашивают.

— Взнорушка, — отвечает та.

— А ты откуда?

Улыбнулась девочка:

— Я родилась, когда вы вышли на свет. Вы стали взнором, а когда рождается взнор, рождаюсь и я.

— А почему мы стали взнором? — удивились капельки.

— Потому что вы теперь совсем не те, что упали на землю дождём.

Задумались капли, весь свой долгий путь вспоминают: как шумно падали с неба, звонко шлёпались на землю, хлопали по листьям, стучали по веткам, весело журчали-переговаривались; как пробирались в тесной земляной темноте — по чёрному перегною, по серому подзолу, мимо пучков травяных корешков, мимо змей древесных корней, меж песчинками да камушками — всё вниз и вниз, в самую глубь; там озерком стояли, личики земляных жителей отражали да с небом через людские колодцы переглядывались; потом текли по глиняному ложу — меж песчинками да камушками, по мелким пустоткам да узеньким трещинкам... А ещё вспомнили они, как на всём пути сквозь тело земли муть да пылинки ей оставляли, силу её в себе растворяли. И почуяли капли — они теперь не просто вода, они стали чуть-чуть и землёй. Они стали Взнором.

— Взнор всегда рождается из земли и воды, — объяснила девочка. Вы прошли сквозь землю и впитали часть её силы. И теперь можете дарить её всем, кто придёт сюда напиться — можете, как Земля, растить и исцелять.

— А ты будешь жить с нами, Взнорушка? — обрадовались капли.

— Да, я останусь с вами, пока смогу, — ответила девочка и чуть слышно вздохнула, обнимая капелек волосами.

— Но мы не хотим, чтобы ты уходила — без тебя будет так пусто и тускло вокруг. Почему ты не можешь жить с нами всегда?

Снова вздохнула Взнорушка:

— Я ведь для того и родилась, чтобы всегда жить с вами — во мне бьётся сердце Взнора.

— Но почему же ты тогда уйдёшь, зачем? — взмолились капли.

— Как-то тревожно мне, капельки. На Земле появились люди, которые не смогут увидеть меня, я это чувствую. И их становится всё больше.

— А почему тебе от этого тревожно?

— Если сердце ясное, то и глаза ясно видят. А если глаза не видят нас, через них смотрит мутная, слепая душа.

— Но как же так? Почему? — ужаснулись капельки.

— Есть люди, допустившие грязь в свою душу. А если грязь попадает внутрь, она становится для души родной, и человек уже не может распознать её ни внутри, ни снаружи. Такому ничего не стоит оборвать цветы на полянке, полить траву ядом, чтобы не росла, срубить дерево, чтобы не сбрасывало листья на крышу, похоронить под сорной свалкой наш овражек, напустить отравы в реку или озеро, а то и застрелить косулю с косулёнком, пришедших к нам напиться. Такие люди оскверняют всё, к чему прикоснутся, ведь каждый может вынести в мир только то, что у него внутри. Но сами они этого не замечают, ведь их запачканная душа чувствует себя вполне уютно в осквернённом мире, просто не понимая, что он осквернён.

Взволновались капли, пошли волны по ручейку. А может, это Взнорушка тряхнула волосами.

— И если таких людей станет много, — продолжала она, — мне придётся снова уйти в землю — туда, откуда пробился взнор. А без меня вы забудете, кто вы и откуда пришли, журчание вашего голоса потеряет звонкость, вы утратите силу и будете только глухо плескаться без радости и смысла.

— Ты уйдёшь навсегда? — едва слышно спросили капельки.

— Не знаю, — честно ответила Взнорушка. — Может, через много веков сюда придут другие люди, чьим чистым душам будут родными луга и ручьи, поляны и лесные дебри, дождь и звёздный свет… Тогда я смогу родиться вновь.

Горестно притих ручеёк, перестали шелестеть листьями деревья, даже птицы примолкли. И в этой скорбной тишине все вдруг услышали весёлый посвист, а потом песенку — кто-то шёл по краю оврага. Человек с быстрыми движениями и ясным взглядом спустился по склону и остановился, увидев взнор:

— Что за чудесный родничок!

Человек опустился на колени у ручейка, напился и ополоснул лицо. Ещё ярче загорелись его глаза.

— Спасибо тебе, родничок, — сказал он радостно. — Очень вкусная у тебя водичка.

Потом огляделся и добавил:

— Надо бы тут чуток прибраться.

Что значат руки Человека: вот из срубленной сушины появилась на склоне лесенка с полукруглыми ступеньками и удобными перильцами; красивые камушки со дна оврага оградили сток и песчаную чашу, в которой толпились капли, слушая Взнорушку; а под двумя дубками, совсем рядом со взнором, встала скамейка с незатейливой, но искусной резьбой. Неподалёку светлела оградка из окорённых ивовых веточек — сквозь её лёгкие арки виднелась ёлочка. Два года свободно росла она на земле, но в эту зиму придавил её сломанный бурей сосновый сук. Добрые руки Человека освободили от гнёта и позаботились, чтобы впредь никто не поломал, не затоптал — расти на здоровье. Огляделся Человек, отёр пот со лба и улыбнулся:

— Теперь тут только одного не хватает.

И вынул из заплечного мешка ковшик: причудливым сучком изогнулась шея, резным кружевом украсили бока перья, хвосту уподобилась короткая ручка. Полюбовался Человек своим творением, зачерпнул воды, напился и поставил ковш-лебедя на край чаши, рядом со Взнорушкой:

— Вырезал я его в подарок, вот и нашёл, кому подарить. Ещё раз спасибо тебе, Хозяюшка, до чего же вкусная вода — сразу сил прибывает.

Надел Человек заплечный мешок и пошёл вниз по овражку, потом оглянулся и помахал рукой. И вновь послышалась его весёлая песенка.

— Спасибо и тебе, Человек, — отозвалась Взнорушка, а капли звонко и весело журчали — уж они постарались передать ему всю силу, какую могли.

Прилетела маленькая рыжегрудая птичка, любопытно запрыгала по камушкам, опустила в чашу клювик. Капельки с восхищением следили за ней — ведь это второй гость в их жизни. Какая милая крошка и как интересно пьёт: подхватит клювом каплю и запрокидывает головку — глотает. Напилась птичка, благодарно пискнула и полетела по своим делам.

— Кто это, Взнорушка? — спросили капельки.

— Люди прозвали эту птичку зарянкой.

— Какая красивая, и имя ей под стать — грудка, как небо на заре, — обрадовались капли и запрыгали нетерпеливо: — Интересно, кто ещё придёт к нам?

А Взнорушка, снова пустив волосы по воде, подумала, незаметно вздохнув: пусть это будет кто-нибудь хороший.

Если твоё сердце ясно, ты тоже сможешь увидеть Взнорушку — они у всякого чистого родничка живут, только зовут их люди по-разному. Ну, и одёжка у каждой своя. Тут тебе и подсказка. Где взнор из трещинки в белых известняках сочится, там сарафанчик у Взнорушки светлым будет. Если из песков выходит, тут приглядывайся, какого они цвета в вашей земле — где жёлтые бывают, где розовые, где чисто белые, а где красно-коричневые или даже чёрные. А если по гранитным трещинкам капельки прошли, Взнорушка скорей всего в красное с пестринками оденется. Возьми гранитный обломок да погляди — и светлые там есть крапинки, и тёмные; то прозрачные, то непроглядные; и блестят по-разному — иные вроде стёклышек, а иные будто салом натёрты. Как такие непохожие получились? Вот встретишь Взнорушку да порасспроси — она много чего о земле знает.