Вьюга и Северный Ветер,

рассказала Анастасия Ивановна Мелихова

* * *

Прошло ещё время, и родилась у Метелицы дочь — красавица Вьюга. Выросла Вьюга строгой и неулыбчивой, но зато справедливой. Больше всего любила она танцевать долгой северной ночью при свете звёзд и полярного сияния. Его сполохи завораживали суровую девушку, а предвечному танцу своему, первому танцу на этой Земле, училась она у неба — как звёзды поворачиваются вокруг Полярной звезды, так кружилась с ними и Вьюга в древнейшей на свете пляске. Вьются чёрные косы, взлетают лёгкие снежинки, белоснежной волной колышется подол, закручиваются длинные рукава, воронками свивается от быстрых шагов материнское кружевное покрывало... За это многовертимое плясанье, в котором ей не было равных, и прозвали девушку Вьюгой.

Увидел однажды её одинокий танец Северный Ветер и навсегда полюбил дочь Метелицы, ибо только он один был ей ровней. Счастливо танцевали они вдвоём на дальнем взморье, кружились надо льдами Ледовитого океана, и яркие звёзды Севера кружились вместе с ними. Ветер очаровал девушку своей однозвучной песней, что была под стать её пляске. Горячо полюбила мужа суровая Вьюга. Родились у них трое сыновей — первенец Вихрь, ласковый Снег и бесшабашный Буран.

Когда детишки подросли немного, Вьюга и Северный Ветер хотели научить их своему додревнему танцу. Но спокойный и покладистый Снег больше всего любил тишину и покой. Часами стоял он на берегу Моря и смотрел вдаль, улыбаясь искристым снежинкам и мерцающим звёздам. Лихому Бурану пришлась по сердцу прямота и молодецкая удаль. Он мчался напролом через льды и торосы, и громкий смех его обрушивал с прибрежных гор снежные лавины. И только у старшего сына захватывало дух и гулко билось сердце при виде родительской пляски. Он один чувствовал, как разгорается в душе огонь, как влечёт его это серебристое неистовство первовращенья. Только он перенял у родителей их искусство — потому, что постиг его красоту. Недаром назвали его по имени матери — Вихрь.

***

Первые люди тоже учились у Вьюги и Северного Ветра. Вот как это было. В стародавние времена люди видели больше, чем теперь. Когда заглядывает Вьюга в наши селения, мы только и различаем, что краешек её белоснежного подола, но думаем, что это просто круговерть снежинок. А в древние времена было немало таких, кто видел саму дочь Метелицы, и от её круженья у них так же билось сердце, как у её первенца Вихря. Глядя на эту древнюю пляску, слушая бесконечную песнь Ветра, люди незаметно для себя уносились в потоке времени, не обгоняя и не отставая от его невидимых струй. Они попадали внутрь временного свитка, и время как будто останавливалось, как будто его вовсе не было для них. В эти мгновенья струна души звучала в лад со Струной Вселенной. И человек вдруг видел глубже и дальше, внимал устройству мира и его извечной красоте. Душа его прояснялась и светлела. Вот что случалось с теми, кто смог увидеть танец Вьюги.

Эта радость не забывалась, ведь она делала человека воистину зрячим. Но не навсегда. И чтобы опять стать едиными с потоком времени и снова ощутить звучанье вечной Струны Вселенной, люди повторяли танец Вьюги — многовертимое плясанье. И будто вспоминая родное, но позабытое, они вновь слышали и понимали души дальних звёзд и журчащих ручьёв, холодных скал и вековых деревьев, лесных зверей и быстрых птиц... И говорили с ними. Такие люди становились волхвами и волшебницами, сказителями и знахарками, ведунами и вещуньями... А музыканты выходили из тех, кого навсегда заворожила песня Северного Ветра.

Так с тех пор и повелось — в трудные времена и на значимых вехах земного круговорота, когда особенно нужна ясность души, волхвы и ведуньи плясали танец Вьюги. Развевались в вихре круженья подолы многослойных одежд, длинные рукава плясуний взлетали, как крылья, и закручиваясь, рисовали в воздухе священную яргу — древний знак круговращенья, что виден и в речных водоворотах, и в далёких галактиках, чьи хвосты мы и поныне зовём рукавами... Пели гудки, звенели струны гуслей, дудели сопелки — звук перетекал в звук незаметно и постепенно, и музыка сливалась с пляской в одно целое, каким были Ветер и Вьюга, муж и жена.

***

До сих пор приходят они изредка поплясать среди людских посёлков. И только в больших городах Вьюга не бывает — там мешают её свободному круженью коробчатые дома, высокие острые небоскрёбы рвут на платье невесомое снежное кружево, стиснутые зданиями улицы искажают чистую песню Ветра, а смрадные дымы гасят в небе свет ясных звёзд... В таких городах души людей исподволь покрываются сухой коростой, и им уже трудно впускать в себя красоту. И даже если Вьюга с Ветром появятся прямо перед ними, они не разглядят ни дочь Метелицы, ни её мужа — ведь глаза человека видят только то, что может вместить душа.

Но если ты живёшь далеко от таких городов, попробуй как-нибудь зимней ночью поглядеть на широкий луг из замёрзшего окна. Вдруг именно ты однажды увидишь их танец?